Qui tacet, consentire videtur
Давеча наблюдала явление прелестного белокурого создания. Весьма юного и очаровательно-непосредственного.
На мой взгляд у представительниц женского пола есть такой, в высшей степени неблагоразумный и безбашенно-нервозный возраст, обычно приходящийся на промежуток между четырнадцатью и шестнадцатью годами.
Это уже как будто и не девочка, но ещё и не девушка в полном смысле этого слова, как я его понимаю, и уж тем более- не женщина. В такое время даже в тайне кукол - уже нет, а серьёзных мальчиков - ещё нет. Зато уже есть доступ и навыки владения оружием, бесспорно более страшным, чем ядерное, под названием "женская красота и обаяние". В арсенале несмело появляются первое кружевное бельё, первые серьёзные краски, духи, шпильки, кокетливые взгляды и французские поцелуи. То есть те вещи, виртуозное владение которыми будет доводить до бешенства женщин, и до сумасшествия- мужчин. Вместе с тем всё ещё остаются детские наивность, непосредственность, и несмотря на самостоятельность- беспомощность в критических ситуациях. Хотя взгляд заметно наглеет в возрастающих день за днём амбициозности, желании самоутвердиться и получить признание.
Время неуправляемого всплеска гормонов - это, наверное, самый опасный возраст. Возраст, когда уже можно то, чего было нельзя двенадцатилетним, но ещё нет комплексов и не работают стопы какого-никакого, а жизненного опыта и благоразумия двадцатилетних. Они готовы на всё. Ну или если уж не на всё, то на многое.
И похожи на бутоны.
Нежные и свежие. Этим пока и прекрасны. Вызывающе выделяясь яркими пятнами на цветочной клумбе - давно не ровная зелень листьев, а покачивающиеся на длинных стеблях нераскрытые бутоны. У них есть гордая надежда на счастье, есть возможности и мутное, неопределённое будущее. Они согласны на авантюры, не боятся капель дождя и ножниц садовника... Потом, когда распустятся и превратятся в настоящие цветы, откроется всё, что было скрыто до сих пор: вместе с породой - врождённые дефекты. Вместе с индивидуальностью появятся комплексы, жалобы на матушку-природу и неудачную судьбу. Будущее мало-помалу начнёт обретать ясность. Все они попадут в разные букеты, вазы и композиции, некоторые будут засушены или вовсе оставлены на улице. Одни - добьются уважения одной лишь красотой, другие - возьмут ароматом, изысканностью, оригинальностью или самой обыкновенной своей необходимостью. Но все будут тосковать по тому беззаботному времени нагловатой неопределённости и смелых надежд. А опыт, он, думается, всё же иногда мешает.
Ну вот...
Вот так вот пишешь, пишешь... и в конце понимаешь, что мысль потерялась, да и вообще, по ходу пьесы, была изначально какой-то совсем неправильной.
Эх! Неправильная мысль - тоже мысль. И что я, зря всё это печатала что ли?
На мой взгляд у представительниц женского пола есть такой, в высшей степени неблагоразумный и безбашенно-нервозный возраст, обычно приходящийся на промежуток между четырнадцатью и шестнадцатью годами.
Это уже как будто и не девочка, но ещё и не девушка в полном смысле этого слова, как я его понимаю, и уж тем более- не женщина. В такое время даже в тайне кукол - уже нет, а серьёзных мальчиков - ещё нет. Зато уже есть доступ и навыки владения оружием, бесспорно более страшным, чем ядерное, под названием "женская красота и обаяние". В арсенале несмело появляются первое кружевное бельё, первые серьёзные краски, духи, шпильки, кокетливые взгляды и французские поцелуи. То есть те вещи, виртуозное владение которыми будет доводить до бешенства женщин, и до сумасшествия- мужчин. Вместе с тем всё ещё остаются детские наивность, непосредственность, и несмотря на самостоятельность- беспомощность в критических ситуациях. Хотя взгляд заметно наглеет в возрастающих день за днём амбициозности, желании самоутвердиться и получить признание.
Время неуправляемого всплеска гормонов - это, наверное, самый опасный возраст. Возраст, когда уже можно то, чего было нельзя двенадцатилетним, но ещё нет комплексов и не работают стопы какого-никакого, а жизненного опыта и благоразумия двадцатилетних. Они готовы на всё. Ну или если уж не на всё, то на многое.
И похожи на бутоны.
Нежные и свежие. Этим пока и прекрасны. Вызывающе выделяясь яркими пятнами на цветочной клумбе - давно не ровная зелень листьев, а покачивающиеся на длинных стеблях нераскрытые бутоны. У них есть гордая надежда на счастье, есть возможности и мутное, неопределённое будущее. Они согласны на авантюры, не боятся капель дождя и ножниц садовника... Потом, когда распустятся и превратятся в настоящие цветы, откроется всё, что было скрыто до сих пор: вместе с породой - врождённые дефекты. Вместе с индивидуальностью появятся комплексы, жалобы на матушку-природу и неудачную судьбу. Будущее мало-помалу начнёт обретать ясность. Все они попадут в разные букеты, вазы и композиции, некоторые будут засушены или вовсе оставлены на улице. Одни - добьются уважения одной лишь красотой, другие - возьмут ароматом, изысканностью, оригинальностью или самой обыкновенной своей необходимостью. Но все будут тосковать по тому беззаботному времени нагловатой неопределённости и смелых надежд. А опыт, он, думается, всё же иногда мешает.
Ну вот...
Вот так вот пишешь, пишешь... и в конце понимаешь, что мысль потерялась, да и вообще, по ходу пьесы, была изначально какой-то совсем неправильной.
Эх! Неправильная мысль - тоже мысль. И что я, зря всё это печатала что ли?
-
-
30.10.2005 в 20:54-
-
30.10.2005 в 21:31-
-
30.10.2005 в 21:33-
-
30.10.2005 в 22:40-
-
31.10.2005 в 00:38Сестричка, а у мну, как всегда, все заторможено и с припозданием...
-
-
31.10.2005 в 10:19-
-
31.10.2005 в 11:27Конечно я пыталась абстрагироваться, но изначально все равно пропускаешь сквозь себя